В тёмном зале все танцуют, и моя подруга в такт
Извергает дозу пота в дискотечный смрад.
Я стою в крутом раздумье среди потных и мокрых лиц (рыл),
Священной злобой возвышаюсь над скопленьем тупиц (мудил).

А у Тани на флэту был старинный патефон,
Железная кровать и телефон.
И больше всех она любила Rolling Stones,
Janis Joplin, T.Rex и Doors.

И у Тани на стене нарисовал я облака,
И слона с ослом, летящих в никуда.
И она ложилась спать, схватив слона за крыла,
И просыпалась с хвостом осла.

У-у-у. Жаль, что она умерла,
Жаль, что она умерла.

У-у-у. Жаль, что она умерла,
Жаль, что она умерла.

Вокруг меня чужие люди, у них совсем другая игра.
И мне жаль, что она умерла.

Мы любили сделать вид, будто мы сошли с ума,
И целый день пускали пыль в глаза.
С одной лишь целью – дотянуть до ночи, и тогда
Стащить трусы и воскликнуть: «Ура!»

А потом, в начале дня, вновь открыв глаза,
Она твердила мне о тайне сна.
О том, что все в конечном счёте растает без следа,
Как то вино, что было выпито вчера.

У-у-у. Жаль, что она умерла,
Жаль, что она умерла.

У-у-у. Жаль, что она умерла,
Жаль, что она умерла.

Вокруг меня чужие люди, у них совсем другая игра.
И мне жаль, что она умерла.
Так давно умерла.